Политика и религиозное сознание Центральной Азии
Мы публикуем статью эксперта ЕАК Сергея Немчурова, посвященную современной роли ислама в Центральной Азии. Текст может не отражать позицию ЕАК по ряду поднятых вопросов. Материал впервые опубликован ИАЦ МГУ.
Все постсоветские республики пережили после распада идеологической системы СССР религиозный ренессанс, в славянских республиках стало вновь распространяться православие, в центрально-азиатских – традиционная версия ислама.
По данным последних исследований, в Казахстане доля жителей, исповедующих ислам – около 70%, в прочих республиках – более 90%. Основная масса мусульман – сунниты, придерживающиеся ханафитского музахаба (правовой школы). Есть отдельные религиозные общины, этнические или территориальные, иных толков ислама: шииты в Бухаре, исмаилиты в Горном Бадахшане, мусульмане, исповедующие суфизм. Никуда не исчезают иные этно-религиозные группы русские христиане, езиды и ряд сект и конфессий, проникших в регион в 1990-е.
Эклектика ислама
Активный поиск религиозных идей начался в обществе сразу после распада СССР и принял различные виды. Зачастую представители старшего и среднего возраста особенно в городах адаптировали усвоенные религиозные правила к сложившемуся образу жизни индустриального общества. Из-за этого религиозные и следующие из них нормы соблюдаются и применяются достаточно неравномерно.
Например, в Кыргызстане чаще соблюдается правило не держать собак в доме, но демонстрируется очень толерантное отношение к алкоголю в самых разных кругах. Мне приходилось бывать даже в ситуации, когда на застолье в традиционно-аграрного районе я был единственным непьющим за столом, причем присутствующие представители старшего поколения настойчиво предлагали мне водки.
В рецессивных районах с активным криминалитетом нормы ислама пытаются даже адаптировать к криминальным практикам, например, пытаются представить проституцию как «институт временного брака» и оправдать употребление наркотиков как нечто «не являющееся харамом».
Несколько хаотичное развитие религиозного сознания связано с острой нехваткой грамотных клириков в республиках. В период первоначального религиозного ренессанса страны Центральной Азии были вынуждены зачастую «импортировать» кадры, принимать в мечетях мусульман-иностранцев или готовить молодежь за рубежом.
Однако эта практика привела к проникновению в регион экстремистских организаций «Хизб ут-Тахрир»* и «Братья Мусульмане»*, которые использовали свое положение проповедников для вербовки неофитов в ряды радикалов. В результате в 2010-е практически все республики региона стали ограничивать обучение молодежи в исламских вузах за рубежом и отзывать студентов домой. Однако в том же Таджикистане до сих пор отмечаются случаи раскрытия радикальных ячеек, в том числе связанных с ИГИЛ*, созданные – религиозными деятелями, обучавшимися за рубежом.
Маленькая империя
Примером превращения иностранного религиозного влияния в политический фактор может служить религиозная группа исмаилитов в Горном Бадахшане (Таджикистан).
Указанное течение тесно связано с семейным кланом Ага-ханов, наследующим титул имама общины. Действующий имам Карим Ага-Хан IVпостоянно живет в Лондоне и имеет британской дворянство. Основной финансовой центр религиозной группы «Фонд Ага-Хана» является крупнейшим в Центральной Азии оператором грантов Департамента Международного Развития Великобритании и выступает проводником британской гуманитарной политики в регионе. Многие должности в структурах этой и иных центрально-азиатских объединений исмаилитов занимают иностранные граждане.
В районе Памира исмаилиты создали обширную сеть влияния на основе своих общин, НКО и учебных заведений, которые действуют в Таджикистане, Афганистане и Кыргызстане. Крупнейший из них — Университет Центральной Азии в Нарыне, известное и успешное учебное заведение. Впрочем, местные жители испытывают к нему большое недоверие и подозревают в попытках создать в регионе исмаилитское государство. Были даже случаи нападений на студентов и преподавателей.
Наибольшим влиянием исмаилиты пользуются в самом Горном Бадахшане, где исповедующие эту религию составляют заметную часть населения. С осени 2018 года главой региона назначен бывший директор «Фонда Ага-Хана» Едгор Файзов, что, по-видимому, является кульминацией отображенных процессов.
Угроза радикализма
Прямой и непосредственной угрозой для региона является религиозный экстремизм. Его свободному распространения способствовала наивность общества и властей в религиозной сфере 1990-х гг, обширное финансирование из арабских государств и объективные социальные проблемы постсоветского периода.
В Таджикистане несколько лет шла гражданская война, где оппозиция выступала под лозунгами политического ислама, в Узбекистане несколько раз вспыхивали инспирированные экстремистами мятежи, включая печально памятные события в Андижане 2005-го.
В настоящий момент в регионе действуют подпольные сети по меньшей мере 10 террористических организаций, действующих в Афганистане и Сирии. За прошедшие годы было завербовано и уехало из региона около 2-3 тысяч молодых людей, чтобы участвовать в боях на стороне зарубежных экстремистов.
Кроме того, создаются подпольные ячейки, «спящие» и активно действующие на криминальном поприще, в сфере рэкета и наркотрафика.
В местах лишений свободы экстремистами создана собственная криминальная иерархия, альтернативная «воровскому миру». Объединения, возникшие подобно американскому «Арийскому братству», как способ выживания в тюрьмах, стали превращаться в опасный криминально-политический инструмент. Свидетельство этому восстания в колониях Таджикистана, руководимое осужденными боевиками ИГИЛ. Есть свидетельства, что с «тюремными джамаатами» радикалов поддерживают связь ячейки на воле. Ведется совместная преступная деятельность от вербовки заключенных в ряды радикалов до совместной подготовки преступлений.
А что же духовенство?
Учитывая быстрый рост числа мечетей в регионе в последние 30 лет регулярно возникает проблема нехватки квалифицированного духовенства. Из-за этого в ряде случаев проповедниками и лидерами местных общин становятся слабо подготовленные или даже радикально настроенные люди.
Например, в Узбекистане в сельских районах Ферганской долины стали появляться «параллельные» официальным религиозные общины, руководимые местными энтузиастами-самоучками.
Вообще распространение неформальных религиозных течений, где лидерами и учителями выступают видео-блогеры с сомнительными религиозными знаниями и взглядами, распространенное явление в регионе. В случаях, когда мечеть не может в полной мере удовлетворить интерес молодежи, начинается поиск других источников, причем не всегда с безопасным содержимым.
Впрочем, в официальных структурах национальных Духовных Управлений Мусульман также есть проблема проникновения радикальных настроений. В том же Узбекистане местные религиоведы часто говорят о нетерпимости национального духовенства, неготовности к межрелигиозному диалогу и даже неуважению к ДУМ других регионов, в том числе и России.
Впрочем, в Узбекистане и Таджикистане власти жестко противодействуют любым проявлениям религиозной экстремизма и пытаются дерадикализовать представителей духовенства.
В Кыргызстане даже улема Чубака Жалилова, бывшего республиканского муфтия, многие считают радикалом, близким к салафитам. Аналогичные оценки озвучивались и в адрес других мусульманских богословов, рассказывают даже, что многие религиозные деятели республики состоят в запрещенной в России организации «Таблиги Джамаат»*.
Любопытно, что действующий муфтий Максат Токтомушев избегает публично жестко осуждать салафизм и проявляет большую осторожность в этом вопросе. Вообще в Центральной Азии в религиозных воззрения парадоксально сочетается модернизм и активная адаптация религиозных догматов под светские практики с проявлениями нетерпимости и даже религиозного радикализма.
Объективные социальные проблемы, недостатки религиозных институтов и деятельность международных экстремистских организаций создают почву для развития в регионе криминально-террористического бандподполья.
Наравне с полицейскими мерами решение актуальных проблем требует масштабных социальных и религиозных программ. Развитие религиозного образования, современного богословия, критики радикальных течений и разъяснения актуальных вопросов для верующих мусульман.
Для такой работы во многих республиках зачастую не хватает человеческих и финансовых ресурсов, что не позволяет надеяться на быстрое и успешное решение существующих проблем.
*Запрещенная в России организация.