Политические поколения Центральной Азии
Исследование главы ЕАК Никиты Мендковича о проблеме смены политических поколений в Центральной Азии, выполненное по заказу ИАЦ МГУ.
В Центральной Азии завершается смена политических поколений. В последние годы сменились президенты Казахстана и Узбекистана, в Кыргызстане регулярно сменяются генерации элиты. На текущий момент только в Таджикистане пост главы государства сохраняет Эмомали Рахмон, занявший свой пост сразу после распада СССР. Причем даже в этой республике говорят о близком транзите власти.
Попробуем разобраться, что означают политические поколения в условиях региона, и что можно ожидать в ходе их ротации.
«Партийцы» сороковых
С отставкой Нурсултана Назарбаева (1940 г.р.) полностью завершился уход группы центрально-азиатских лидеров, которых объединяет рождение в 1930-40-е гг и формирование политического опыта в номенклатуре КПСС. Сам Назарбаев, Ислам Каримов (1938-2016) и Сапармурат Ниязов (1940-2006) были выходцами именно из партийной номенклатуры, причем последний достиг наибольших успехов в партийной карьере, заняв в 1990-м место в составе Политбюро, фактически высшем руководстве СССР. Членом ЦК был и Аскар Акаев (1944 г.р.), хотя его партийная карьера была существенно короче.
Сравнительно слабая оппозиция, низкая поддержка антисоветских движений, продемонстрированная результатами референдума 1991-го, и умелые действия центрально-азиатских партийных элит помогли им удержать власть после обретения независимости.
Например, Казахстане 1990-х 63,8% государственной элиты были бывшими функционерам компартии и комсомола, а в отличие от «славянских» республик в их рядах было мало представителей контрэлит 1980-х. Эта особенность биографий и возраста руководства центрально-азиатских государств определили общий консерватизм политики 1990-2000-х.
Это имело плюсы и минусы. С одной стороны — он позволил избежать хаотичных радикальных реформ, обеспечил относительную стабильность, позволил избежать роста экстремизма. С другой – это положение дел снижало адаптивность государственного руководства к новым условиям и затрудняло проникновения в элиты «свежей крови».
В результате в ряде случаев государства упускали большие исторические возможности. Именно консервативная экономическая политика и изоляционизм Туркменистана в 1990-2000-е привел к тому, что страна не использовала период высоких цен на нефтегазовые ресурсы для модернизации промышленности и оказалась не готова к рецессии 2014-2016 гг.
«Партийность» постсоветских элит привела к повторению и усугублению всех недостатков госаппарата прошлой эпохи. Чрезвычайно широко распространялись коррупция и непотизм, снижавший эффективность управления. В одном только Казахстане перед судом несколько раз представали виднейшие элитарии: Серик Ахметов (премьер-министр 2012-2014 гг), Куандык Бишимбаев (министр экономики), Мухтар Аблязов (министр энергетики 1998-99 гг) Рахат Алиев (бывший замруководителя КНБ и МИД, зять Назарбаева) и другие видные лица.
Большую проблему составила пустившая корни клановость, доминирование родственно-племенных групп в элите. Примерами могут служить Старший жуз в Казахстане, ахалтекинцы в Туркмении, в меньшей мере — «дангаринцы» в Таджикистане и «самаркандцы» в Узбекистане. Отдельный проблемой стал этнонационализм, который вел к вымыванию из региона русскоязычных инженерных и управленческих кадров, что усугубило распад промышленности в 1990-е.
Старые элиты объективно не всегда справлялись с ситуацией. В Таджикистане в ходе гражданской войны страну возглавила не партийная номенклатура, а Эмомали Рахмон, более молодой (1952 г.р.) представитель хозяйственников. В Кыргызстане революции 2005 и 2010 гг привели к эмиграции бывшего члена ЦК Акаева и бывшего главы Кок-Жангарского горкома Курманбека Бакиева (1949 г.р.). Пришедшая им на смену Роза Отунбаева (1950 г.р.), также сделавшая карьеру в КПСС в 1980-е, власть удержать не смогла.
В 2000-2010-е смена эпох и объективное старение предыдущих политических поколений потребовали серьезных кадровых перемен.
«Пятидесятники» идут
Несмотря на всю приведенную выше критику, именно политическое поколение 1930-1940 вынесла на плечах наиболее тяжелый период 1990-х гг. Однако к концу их эпохи возрастной консерватизм и определенная политическая деформация уже мешали управлению.
Примером могут служить ошибки покойного Ислама Каримова: ставка на декханские хозяйства, усложнившая социально-экономическую ситуацию на селе, и внешнеполитические конфликты с Кыргызстаном и Таджикистаном, тенденция к изоляционизму. Узбекские чиновники и эксперты рассказывают, что реформы и пересмотр внешнеполитического курса начали готовиться еще при покойном первом президенте, но реализация этих мер постоянно откладывалась.
В последние 10 лет мирный транзит власти прошел в Туркмении, Узбекистане и Казахстане. Новые президенты — уже представители поколения 1950-х и обладатели принципиально иного «советского» опыта. Гурбангулы Бердымухаммедов (1957 г.р.) – профессиональный врач, сделавший карьеру в системе здравоохранения 1980-1990-х гг, Шавкат Мирзиеев (1957 г.р.) – инженер и научный работник, а позже депутат парламента, Касым-Жомарт Токаев (1953 г.р.) – карьерный дипломат-китаист, работавший еще в МИД СССР.
Это политическое поколение в среднем отличает более высокая адаптивность, лучшее знание постсоветских реалий, в каких-то случаях – опыт жизни и работы вне родной страны.
Наиболее впечатляющие реформы на текущий момент продемонстрировал Мирзиеев. Менее чем за 3 года правления он смог урегулировать пограничные споры с соседями, резко расширить контакты с зарубежными странами и привлечь инвестиции из России. В числе намеченных проектов новая АЭС, филиалы российских вузов и некоторые научно-исследовательские объекты, которые должны дать толчок развитию Узбекистана в ближайшие годы. Также проводят реформы в монетарной и налоговой сферах, либерализуется политика в сфере СМИ и каналов связи власть-население. Заметно омолодился состав правительства, среди членов которого много лиц 1960-1980-х г.р.
Более спорный пример – реформы Алмазбека Атамбаева (1956 г.р.), в прошлом инженера, писателя и бизнесмена. Ему удалось добиться вступления страны в ЕАЭС, оживить реальный сектор кыргызстанской экономики, получить гранты и инвестиции от зарубежных партнеров.
При этом он не раз подвергался критике за ошибки в развитии энергетики, рост коррупции и текучку административных кадров. Частые смены кабинетов министров стали практически кыргызстанской традицией, так что применительно к республике сложно говорить о стабильной политической элите и последовательной смене ее генераций.
Несмотря на недавнюю смену власти в Казахстане нужно признать, что полномасштабную ротацию поколений элиты начал еще Назарбаев. Во многом благодаря наличию «нефтяных» средств республика смогла запустить стипендиальную программу «Болашак» для подготовки кадров и стажировок за рубежом.
За 25 лет в ней приняли участи более 12 тысяч студентов из Казахстана, и более 74% выпускников продолжили карьеру на госслужбе внутри республики. Программу неоднократно критиковали за недостаточное качество подготовки технических специалистов, но, так или иначе, она позволила создать обученный кадровый резерв для органов власти. Это позволяло сделать элиту более молодой и «современной».
На текущий момент примерно 11% представителей элиты Казахстана относится к поколению 1950-х, 37% – 1960-х, 38% — 1970-х. На уровне правительства в последние годы стали появляться даже представители поколения 1980-х гг.
Новые поколение?
Существует мнение, что регион ожидает скорое усиление политического поколения 1980-х. В Таджикистане многие прогнозируют переход поста президента к Рустаму Рахмону (1987 г.р.), мэру Душанбе и сыну президента. В Туркмении аналогичные слухи есть о Сердаре Бердымухаммедове (1981 г.р.), замглавы МИД. В Казахстане в числе возможных преемников Назарбаева также называли его племянника Самата Абиша (1978 г.р.), генерал-лейтенанта КНБ, закончившего Академию СВР в России.
По отзывам людей лично знающих молодых политиков, Рустам и Сердар не слишком хотят принимать высшую государственную власть и вряд ли будут приближать сроки транзита. Оба какое-то время учились в России, знают иностранные языки, имеют опыт руководящей работы. Пребывание Рахмона-младшего на посту градоначальника показало его, как минимум, не с худшей стороны. Его работа не сопровождалась серьезными кризисами, он провел масштабную кампанию по облагораживанию города, много внимания уделяет проблемам среднего образования восстановления городской промышленности.
Так или иначе, поколению 1980-х, в любом случае придется вступать в управление регионом с течение времени. И нельзя обещать, что этот процесс будет беспроблемным. Для этой генерации кризисные 1990-е стали период отрочества и юности и повлияли на формирование характера.
Тяжелое время для многих семей не позволяло вкладывать необходимые средства и силы в образование, а резкая смена формации привела к потери книжными знаниями ценности в глазах у многих. Во главу угла ставилась оборотистость, практическая сметка, а не традиционное обучение. Сейчас многие руководители жалуются, что молодым чиновникам, даже учившимся за рубежом, не хватает системных знаний об окружающим мире, а их эрудиция зачастую имеет «твиттерный» характер.
В 1990-е годы также распространялся общественный цинизм, культ обогащения любой ценой, часто – потеря веры в собственное государство. В Кыргызстане и Таджикистане часть молодых чиновников воспринимают госслужбу, как временное занятие, чтобы накопить опыт и связи перед уходом в бизнес или эмиграцией. Вообще в южных республиках Центральной Азии проблема утечки мозгов также создает определенные проблемы с набором кадров в госучреждения.
Для многих представителей молодежи коррупция воспринимаются, как естественная модель поведения. Можно вспомнить, что К. Бишимбаев, первый участник программы «Болашак», учившийся в США и занявший пост министра в Казахстане, — был приговорен к 10 годам колонии за взятки.
В ряде случаев коррупция на среднем уровне госаппарата – итог материальной безысходности. Молодые чиновники в Кыргызстане говорят о том, что на зарплату просто нереально обеспечить себя и семью. Многие из них, включая сотрудников спецслужб, получают меньше, чем швея на заводе. Мне лично известен случай, когда чиновник республиканского МИД вынужден был подрабатывать экскурсоводом и переводчиком, чтобы сводить концы с концами и не оставлял службу исключительно из любви к выбранной профессии. Если же служащий не имеет такой идейной привязки, то желание обогатиться и оставить службу – становится логически неизбежным.
Разумеется, описанные проблемы характеризуют далеко не всех представителей поколения, но речь о детях очень непростой эпохи, очередное эхо которой нам еще предстоит пережить.
Выводы
На текущий момент в Центральной Азии можно выделить 3 политических поколения:
· Поколения 1940-х, сложившееся в ходе карьеры в системе КПСС и ВЛКСМ СССР, наиболее консервативно. Во многом именно сформировало существующие политические системы региона.
· Поколение 1950-х, выходцы из среды советских хозяйственников или квалифицированных специалистов, часть имеет опыт ведения бизнеса в 1990-е. Отличается большей гибкостью и лучшим пониманием современных реалий. Сейчас становятся ведущей силой в регионе, занимая высшие государственные должности.
· Поколение 1980-х, инкорпорируются в элиту в рамках политики по ее омоложению. Обучались за рубежом в России или на Западе. Часто отличаются большим прагматизмом и даже цинизмом. Частично – выходцы из семей предыдущих элитных генераций.
Каждое из политических поколений имеет сильные и слабые стороны, однако в большинстве случаев между ними существует четкая преемственность базовых ценностей и подходов. На текущий момент государства Центральной Азии не оказывают большого влияния на мировую политику, поэтому в массе сфер региональным элитам приходится иметь дело с повесткой, формируемой вне региона.
Указанная причина, наравне с ограниченностью финансовых и человеческих ресурсов, не дает возможности для фундаментальных преобразований и резких перемен политических систем. Поэтому мы можем ожидать сохранение их основных контуров в ближайшие десятилетие без учета смены персоналий.