Евразийский
Аналитический
Клуб

В рамках сотрудничества с научно-аналитическим изданием «International Studies», редактором которого является член «Евразийского аналитического клуба» Сергей Мелконян, мы публикуем интервью профессора Владимира Аникина о перспективах российско-турецких отношений.

— Владимир Иванович, как всем известно, Турция является крупным импортёром газа из России. Прекращение поставок ударит не только  по турецкой экономике, ведь альтернативных источников такого масштаба у неё нет, но и, скорее всего, по российской. Как России справиться с таким количеством нереализованного продукта?

— Действительно, Турция входит в тройку наиболее крупных импортёров российского газа, уступая лишь Германии. Важно отметить, что по прогнозам на 2016 год и вообще в дальнейшем Газпром планировал реализовывать не менее 160 миллиардов кубов. Однако цены на газ, равно как и цены на нефть, резко снизились и, если раньше стоимость была 485 долларов за тысячу кубических метров, то затем показатели упали до отметки 230 долларов, и сейчас, по некоторой информации, Газпром осуществляет поставку по цене 185 долларов за тысячу кубометров. Исходя из этого, проблемы и политического характера, и экономического, и финансовые составляющие, такие, как наполнение бюджетных корзин, становятся достаточно серьёзными. В газовом вопросе с Турцией речь шла о больших деньгах и очевидной взаимной выгоде, поэтому снижение поставок российского газа в Турцию однозначно ударит и по российской, и по турецкой экономике. Достаточно сказать, что общий объём российско-турецкого товарооборота в этой отрасли составляет порядка 31 миллиарда долларов.

 

— После отказа от проекта «Южный поток» и заморозки «Турецкого потока» у России может не остаться альтернативы продлению транзитного контракта с Украиной. К какому пути решения проблемы прибегнет Россия?

— Смысл Турецкого потока был в изменении самой схемы поставки газа в Европу. Хаб, расположенный на территории Турции, позволял выступать туркам в роли не только транзитного государства, но и ключевого распределителя газа по странам Европы. Действия России в сложившейся ситуации будут зависеть от дальнейшего развития двусторонних и многосторонних отношений, но лично я вижу три варианта развития событий.

Во-первых, сам проект Турецкого потока, очевидно, ещё может быть реализован, потому что до конца от него никто не отказывался. Ведётся разговор о прокладке региональных и трансрегиональных трубопроводов от основной магистрали и капитальных вложениях в проект третьих стран. Этот вариант во многом будет зависеть от позиции европейских партнёров.

В таких условиях следует вспомнить о проекте «Северный поток II». Не стоит забывать, что Германия по-прежнему остаётся и ещё долгое время будет крупнейшим потребителем российского газа. Сейчас она пытается взять на себя роль главного транзитёра у Украины, чья политико-экономическая стабильность, мягко говоря, не обеспечивает должные поставки. Во многом именно поэтому проект «Северный поток II» был поддержан канцлером ФРГ Ангелой Меркель. Если будет доделана вторая нитка поставки, то весь транзитный поток, который шёл в Европу через Украину, может перейти под контроль Германии, а сама Германия станет главным транзитёром. Это самый принципиальный момент с позиции ФРГ. Кроме того, Меркель заведомо сделала оговорку, назвав «Северный поток II» коммерческим проектом, что в свою очередь означает , что все вопросы его эксплуатации могут не совсем совпадать с интересами всего ЕС, отвечая политическим и экономическим интересам конкретно Германии. Проект «Северный поток II» является вторым вариантом развития событий.

Третьим вариантом развития событий является замороженный проект “Nabucco”, 2/3 трубопровода которого будут проложены через территорию Турции. Единственным реальным поставщиком при этом варианте будет Иран, который после снятия санкций является ещё более серьёзной политической и экономической силой, чем раньше. Важно отметить, что азербайджанский вариант Nabucco с месторождением в Шах-Денизе не выдерживает никакой критики ни по объёмам, ни по стоимостным показателям, в то время как иранский вариант представляется более надёжным и совершенным по целому ряду параметров. В этом случае Nabucco может получать газ по газопроводу Тебриз-Эрзурум. Согласно утвержденным планам, маршрут Nabucco начнётся на востоке Турции в Эрзуруме, пройдёт южнее Анкары и пересечёт Босфор под водой. Далее газопровод должен пролечь через Болгарию, Румынию и Венгрию, прежде чем закончиться на газораспределительной станции в Австрии. Есть и второй мощный узел — это Туркменистан, но у этой страны уже есть свои проекты. Они бы и рады поставлять газ в Европу, но у них нет денег на строительство прикаспийского трубопровода, который, кстати, шёл бы через Россию, а ключевая идея Запада состоит в том, чтобы обеспечить поставки газа в обход России. На данный момент Иран остаётся единственным газовым узлом, с помощью которого можно реализовать Nabucco.

 

— Возникает логичный вопрос по поводу позиции Германии в вопросе поставок газа. Имеет ли для ФРГ значение, какой газ импортировать, российский или иранский? Почему, присоединившись к антироссийским санкциям, Германия, например, способствует созданию «Северного потока II», а не лоббирует проект «Nabucco»?

— До недавнего времени объём внешнего товарооборота России и Германии составлял порядка 85 миллиарда долларов. В прошлом году показатели снизились чуть ли не вдвое, достигнув отметки в 45 миллиардов. Тем не менее  Германия и Россия являются друг для друга паритетными, идентичными по количественным и объёмным показателям государствами. Германия является пятой страной в доле мирового ВВП по величине паритета покупательной способности, а Россия в этом же рейтинге занимает шестую позицию. Исходя из этого, надёжность России как поставщика  не подвергается никакому сомнению. Другое дело — Иран. У этой страны, мягко говоря, не самая лучшая репутация, к тому же, повторюсь, проект Nabucco пока что в разработке, и, как бы он ни был выгоден Турции и самому Ирану, с которым у России, кстати, отличные отношения, переговоры и любые работы по нему ведутся крайне медленно.

— Владимир Иванович, немаловажным выглядит и вопрос проливов, ведь Турция контролирует Босфор и Дарданеллы,   а через них идет существенная часть грузопотока российских черноморских портов, в том числе снабжение авиабазы «Хмеймим» в Сирии. Согласно конвенции Монтрё от 1936 года, если Турция сочтет, что ей угрожает непосредственная опасность войны, она может полностью взять под свой контроль навигацию военных судов в проливах и ввести ограничения на проход торговых судов. Способна ли Турция закрыть свои проливы?

— Теоретически может, но подобный сценарий способен вылиться     даже не в конфликт, а в полномасштабную войну. Конвенция Монтрё имеет кое-какие нюансы, и в данном вопросе нужно обратиться к истории. В июле 1945 года на Потсдамской конференции наряду со всеми обсуждавшимися на ней вопросами, стоял также и вопрос проливов.

В свою очередь обсуждение проливов было подвязано под ещё один вопрос, которым были территориальные претензии СССР к Турции. Речь шла о значительной территории в Турции на Востоке чуть выше Трабзона, которые планировалось впоследствии поделить между Грузинской и Армянской ССР. Но поддержку великих держав эти претензии не встретили, и СССР отказался от них. Далее был поставлен вопрос об использовании проливов, и позиция СССР, выраженная Молотовым, заключалась в невозможности признавать  правильной конвенцию, подписанную в Монтрё, о чём СССР не раз говорил своим союзникам. Но несмотря на неоднократные обсуждения этого вопроса, позиция СССР вновь не была поддержана большинством стран, хотя статус проливов негласно и считался несправедливым по отношению к СССР.

Вопрос справедливости конвенции Монтрё был рассмотрен в своих работах бывшим главой МИД И.С. Ивановым. Весь смысл был сведён к тому, что территориальные претензии были лишь поводом для решения самого главного вопроса о режиме проливов. Уже в наше время МИД РФ неоднократно выражал недовольство по поводу захода в Чёрное море кораблей ВМС США, которые допустили нарушения  как количественных показателей, так и показателей в плане тоннажа. Но очевидно, что ни турецкая сторона, ни любая другая на заявления России не отреагировали. В этом смысле, по-видимому, американцам закон не писан, потому как нарушения конвенции налицо.

Перекрытие Турцией проливов будет означать блокировку половины российского грузопотока, что повлечёт за собой решение проблемы крайне неоднозначными методами, но об этом не хотелось бы думать, потому что до недавнего времени все вопросы транзита, проходов и прочие моменты у России и Турции решались на должном уровне и этому стоит отдать должное.

 

— В конце нашей беседы хотелось бы услышать Ваши ожидания касаемо перспектив российско-турецких отношений. Надеетесь ли Вы на скорейшее разрешение конфликта между странами?

— Я считаю, что потребуется достаточно серьёзный и продолжительный отрезок времени, потому что существует целый ряд взаимных выгод в наших отношениях. Ведь тот же газ далеко не единственный аспект российско-турецких отношений, из-за которого стоит беспокоиться. К слову, помимо газа, структура экспорта России в Турцию включает в себя и ряд других товаров. В первую очередь это, конечно же, металлургическая продукция. В то же самое время и Турция снабжает Россию целым рядом продукции, которая нам просто необходима, и это далеко не только продовольственные товары в виде овощей, цитрусовых и орехов. Колоссальное значение имеют средства наземного транспорта, ядерные реакторы, механические устройства для атомных станций и звукозаписывающая аппаратура. Без этих товаров некоторым секторам российской экономики придётся нелегко.

Ситуация такова, что столкнулись два геополитических игрока, а такие противоречия не разрешаются вскоре, и если для тех же российских туристов в ближайшее же время будет найдена альтернатива Турции, то по вопросам политического сближения требуется серьёзная работа дипломатов, и не только с Турцией.